Теория заговора: кто рулит фондовым рынком?

Большинство людей, которые пытаются зарабатывать на фондовом или валютном рынке, абсолютно уверены в том, что ходом торгов, как говорится, «рулят». Что существуют так называемые «кукловоды», которые устраивают те или иные движения цен – к ним обычно причисляют очень крупных игроков или маркетмейкеров, или тех и других в одном лице. Эта уверенность еще более укрепляется, когда рынки регулярно забрасывает в зоны стоп-лоссов, что позволяет собирать дань с незадачливых спекулянтов. И любой мало-мальски практикующий трейдер постоянно сталкивается с этим на собственном опыте, чем раз и навсегда утверждает кукловодов в своем восприятии рынков.

Не готов биться об заклад, существуют ли кукловоды в реальности, однако это представление видится мне в большей мере конспирологическим. Что же касается меня, то при выборе между конспирологией и глупостью я всегда выбираю последнее. В моем списке инструментов мироописания конспирология – всегда на самой последней позиции.

Кстати, то, что глобальных кукловодов нет, совсем не означает того, что нет претендентов на этот статус – участников торгов, пытающихся как-то влиять на ситуацию. Они-то как раз есть, и в достаточном количестве. Только одно дело – пытаться оказывать влияние, и совсем другое – реально рулить всем и вся. Тем более, что и между претендентами на господство над мировыми рынками всегда наличествует жесткая конкуренция – как за места, так и за степень влияния на ситуацию. Рынки же настолько всеобъемлющи и масштабны, что против любого кукловода всегда найдется с десяток других, с удовольствием желающих скрутить друг другу шею.

Вообще включение в описание любой модели «доктора Зло» чрезвычайно удобно, поскольку позволяет закрыть любые белые пятна. «Почему рынки обрушились, и мы потеряли свои инвестиции? – Дело рук финансовых воротил, они специально устроили это, чтобы еще больше обобрать простых людей». Вера в сверхсильную доминанту, наподобие веры в бога, комфортно описывает явления с позиции, позволяющей оправдать собственные ошибки и неудачи – мы потеряли деньги не потому, что допустили ошибку или невнимтельность, проявили слабость, непрофессионализм и финансовое невежество, а потому, что все так подстроил «доктор Зло», и увернуться от его наказания не было никакой возможности.

Как же тогда объяснить все эти «подлые» движения рынков, регулярно норовящих отобрать деньги у добропорядочных спекулянтов? Ведь они и книжки нужные читают, и в курсе всех новостей, и экономику в вузах изучали.

Ответ на этот вопрос в виде внутренне непротиворечивой модели поведения рынков я и постараюсь представить. Начнем с того, почему вообще изменяются цены. Если вы спросите профессионального биржевика, почему сейчас растут котировки, он, скорее всего, ответит: «Покупают». Взглянув в этот момент на график, мы, вероятно, увидим белую свечку, а под ней – какой-то объем сделок, прошедший за это время. Но как же так, ведь каждая сделка это всегда не только покупка, но и продажа, причем на точно такой же объем. Объемы покупок и продаж абсолютно равны, а цена тем не менее выросла.

Классическое описание причины этого роста исходит из тезиса о превалировании спроса над предложением. Вроде все ясно. Однако представим ситуацию, когда на рынке действует пара неинформированных о намерениях друг друга роботов – один хочет купить 10 контрактов, а другой – продать семь. Оба постепенно выставляют заявки по одному контракту – один на покупку, другой на продажу. Легко представить, что ровно семь контрактов будет продано по одной и той же цене, а после торговля просто остановится из-за невозможности совершать сделки далее. Получается, на рынке в течение семи сделок был дисбаланс спроса и предложения, а цены тем не менее оставались стабильны.

В этом примере намеренно были задействованы роботы, ибо живые люди, наделенные эмоциями, будут действовать явно не так.

Представим теперь другую ситуацию: на рынке два торговца – один хочет купить 10 контрактов, другой – продать тоже десять. Если оба торговца поручат эту работу бездушным машинам из предыдущего примера, то, скорее всего, все 10 сделок пройдут по одинаковой цене, указанной в биржевом бюллетене предыдущей торговой сессии – точно так же, как прошли семь сделок предыдущего примера. Но, если мы поручим совершать сделки непосредственно живым людям, результат таким скучным уже не будет.

Например, давайте наделим их разными по знаку эмоциями. Пусть покупатель будет очень возбужден и по каким-то причинам будет очень хотеть как можно быстрее купить свои 10 контрактов. У продавца же, наоборот, потребности в спешке нет, и вообще у него есть занятия и поинтереснее. Первый контракт, скорее всего, будет реализован по цене, указанной в биржевом бюллетене. Хотя то, с какой скоростью возбужденный покупатель выхватит его у меланхоличного продавца, скорее всего, наведет последнего на мысль, что с ценой контракта он немного продешевил, и следующий лот он выставит уже чуть дороже. Нетрудно догадаться, что и второй лот покупатель сгребет быстро и агрессивно, несмотря на чуть более высокую цену. Причем возбуждение покупателя вероятно еще даже усилится – цены выросли, а покупать надо. Понятно, что если эмоциональный баланс между покупателем и продавцом не изменится, то каждая следующая сделка будет проходить по все более и более высоким ценам. Так родится локальный бычий тренд.

Но как же так – спрос и предложение то были равны на протяжении всего эксперимента! Зато не равны были эмоции участников. Именно они и стали причиной возникшего роста цен.

Более того, даже если в этом эксперименте снизить количество необходимых для покупки контрактов, скажем, до семи, но эмоции участников эксперимента оставить такими же, то цены все равно будут расти, нарушая каноны классической экономической науки. Правда, если до начала сделок покупатель и продавец вдруг узнают о намерениях друг друга, то знаки эмоции могут и поменяться – покупатель успокоится, и уже продавец будет нервничать – ему то больше надо продать. Вот тогда рынок уже будет падать, а не расти. Так или иначе главной действующей причиной будет именно соотношение эмоций участников рынка. Причем суть причин, вызвавших эти эмоции, – будь то информация о предстоящей засухе или просто скверное настроение торговца – вещь уже второстепенная.

Кстати, мы можем немного украсить вышеописанный эксперимент введением непостоянства эмоций его участников. Действительно, при сильном росте цен покупатель может снизить свой пыл, испугавшись столь высоких цен, а продавец, обрадовавшись им, наоборот, возбудиться. И первый уже не будет агрессивно мести рынок, а второй будет стараться побыстрее сбыть остатки контрактов. Соотношение эмоций сменится, и активно росший до этого рынок станет падать – тенденция поменяется, причем опять не из-за перекоса в спросе и предложении, а из-за перекоса в степени эмоций участников рынка.

Теперь, чтобы совсем довести описанный эксперимент до реальной жизни, нужно с каждой стороны ввести в оборот уже по несколько покупателей и несколько продавцов, также наделенных эмоциями. Если все покупатели также будут возбуждены эмоционально, а все продавцы меланхоличны, то совершенно естественно, что итоговый результат будет такой же. Более того, осознание каждым покупателем факта наличия конкурентов еще больше добавит агрессивности в их действия.

Конечно, в реальности эмоции участников с каждой стороны не столь единодушны, однако они точно отличаются в суммарных своих значениях, и точно непостоянны всегда меняясь как из-за внешних факторов различного характера, так и под воздействием самих ценовых изменений. И эти совокупные различия являются движущей силой собственно ценовых изменений.

Таким образом, в качестве механизма изменения цен рынков можно использовать такой, в котором первопричинами изменения цен являются перекосы баланса эмоций участников сделок, а не перекосы баланса спроса-предложения.