Константин Кинчев, лидер рок-группы «Алиса»:«Кто я такой, чтобы к чему-то призывать?»

Многие из его поклонников называют своего кумира богом, хотя сам он такое сравнение категорически отвергает. Критики «Алисы» часто говорят о том, что Кинчев ведет свою «паству» в неизвестном направлении. Он же отвечает, что никого вести никуда не собирается, а просто делает свою работу – играет музыку...

«Пять килограммов фруктового пюре»

– Есть мнение, что в ближайшее время победит либо рок, либо электронщина...

– Я считаю, что никакого противостояния между электронной музыкой и рок-музыкой не было и нет. Более того, я за здоровый симбиоз этих двух жанров. Что касается меня, то мне нравится талантливое сочетание электрогитар с синтезаторами.

– А какую музыку слушают ваши дети?

– Старшая слушает Nine Inch Nails и Marylin Manson. Младшая – больше отечественную альтернативу, такие группы, как Amatory, Stigmata. И еще, пожалуй, ска-панк. Например, есть такая группа... Названия точно не помню, но что-то вроде «Пять килограммов фруктового пюре». (На самом деле «1,5 килограмма отличного пюре». – Авт.)

Каждый имеет право на свое мировоззрение

– Константин Евгеньевич, по-вашему, насколько совместима творческая деятельность музыканта и его политические взгляды?

– К профессии это не имеет никакого отношения. Если у человека есть какие-то взгляды, он может их отстаивать вне зависимости от основной деятельности.

– А как вы относитесь к тому, что лидер группы «ДДТ» поддержал «Марш несогласных»?

– Каждый имеет право на свое мировоззрение.

Ни на какие социальные акции моя душа меня теперь не зовет

– Расскажите, пожалуйста, про планируемый концерт в Сербии. (Он состоялся 28 июня. – Авт.)

– Спасибо за вопрос. Да, мы собираемся поехать в Сербию и поддержать своими песнями наших братьев-славян. Таким образом мы выразим свою позицию по поводу отделения Косово. То есть, выскажем свое жесткое «нет».

– Скажите, а вас вообще волнуют еще какие-либо политические вопросы, кроме ситуации в Сербии?

– Сейчас, слава Богу, ситуация в моей стране такова, что ни на какие социальные акции моя душа меня не зовет. Слава Богу.

– Сейчас наши многие деятели культуры высказывают мнение, что наступает период застоя в России. Вы с ними согласны?

– У меня есть ощущение наступления стабильности. А стабильность и застой, согласитесь, это разные слова. В стабильности я вижу только позитивные моменты. Мне нравится то, что происходит в моей стране сейчас.

– Как вы относитесь к проблеме наркотизации страны?

– Если говорить о моем жизненном опыте, то в 90-е годы наркотики захлестывали страну с чудовищной скоростью. Также и право сильного вершилось исключительно количеством оружия – у кого больше пистолетов или автоматов, тот и был прав. И эта ситуация в моей стране мне не нравилась. А сейчас мне нравится. Борьба с наркотрафиком ведется, по-моему, достаточно успешно.

– А вы не считаете, что в нашей стране борются с наркотрафиком как раз те люди, которые-то его и осуществляют?

– Спросите об этом у кого-нибудь из ФСБ или из ФСКН. Задайте им этот вопрос. Я здесь некомпетентен, поэтому ответить никак не могу. Возможно, эта борьба ведется не так, как хотелось бы нам с вами – обывателям. Но она ведется.

Потому что я так хочу

– Скажите, почему вы сидите в темных очках? Почему я не вижу ваших глаз?

– Потому что я так хочу.

– Как вы относитесь к тому, что аудитория «Алисы» заметно молодеет?

– Спасибо уважаемой молодой публике за то, что им нравится наша музыка. Вообще нашей группе уже 25 лет, и все это время на наши концерты ходят люди примерно одного возраста.

Есть только русская православная церковь. Все остальное – сектантство

– Константин Евгеньевич, не беспокоит ли вас как православного человека культ смерти в таких субкультурах, как готы и эмо?

– Я не вижу культа смерти у перечисленных вами течений. Есть некое упоение потусторонним, но это свойственно любому молодому организму. Это просто некая часть субкультуры и, если хотите, мода. Я очень нежно и трепетно отношусь и к эмо-детям, и к готам тоже.

– Вы воцерковленный православный?

– Да.

– А как вы относитесь к православию вне русской православной церкви? И к репрессивному дискурсу РПЦ по отношению к другим течениям?

– Отношусь так же, как относится моя церковь – как к сектантству.

– То есть, все, что не РПЦ – то сектантство?

– Конечно. А как еще? Другое дело, я не берусь судить, есть ли спасение в других церквях или нет. Только Господь это знает. Но мне кажется как христианину, что без православия мне не спастись. Других судить я не буду. А к иным конфессиям и церквям я отношусь как к сектантству.

– А бюрократичность РПЦ? Что вы можете сказать по этому поводу?

– Это ваше мнение, ваш взгляд. Я этого не вижу и видеть не хочу. И это не мое солдатское дело. Вам я мог бы посоветовать встретить на своем пути человека, которому захочется поверить, и он вас не подведет. И тогда у вас все будет хорошо, и к церкви иначе начнете относиться. У меня есть духовный отец, которому я всецело доверяю и очень его люблю.

– Как вы его нашли?

– Он появился чудесным образом благодаря моей сердечной молитве. Ведь все, что относится к религии, связано с постоянным чудом. Другое дело, что человек этого чуда не замечает. Вот тот зашоренный человек, смотрящий себе под ноги и обремененный бытовухой сегодняшнего дня.

– Вы призываете других увидеть это чудо?

– Кто я такой, чтобы к чему-то призывать? Я могу только делиться. А уж прислушиваться к моим мыслям и словам или нет – это ваше дело.

– Расскажите, пожалуйста, о церкви, которую вы строите вместе с другими рок-музыкантами.

– Я сам узнал об этом в Интернете, поэтому никак комментировать не могу. Я ничего об этом не знаю...

...Потому что я получаю сторицей

– «Алиса» – одна из самых энергичных групп на нашей сцене.

– Спасибо.

– Но это действительно так. Вам не трудно на протяжении 25 лет постоянно отдавать свою энергию публике?

– Что касается меня, то мне радостно отдавать, потому что я получаю сторицей.

– Вы очень много ездите с гастролями по стране. Скажите, Москва и Россия – это два разных государства или все-таки одно?

– Так было всегда. Сейчас еще Петербург к Москве подтягивается, и разница между ними все меньше. Но, ездя по стране, я вижу, как преображаются другие города, в 90-е годы находившиеся в чудовищном состоянии.

– Если вдруг вам почему-то не захочется больше заниматься музыкой...

– Давайте сначала доживем до этого «вдруг».

– Но все-таки, какая профессия, кроме профессии музыканта, наиболее привлекательна для вас?

– Никакая, потому что я в других профессиях ни черта не смыслю.

– Константин Евгеньевич, какие у вас сейчас отношения с Ильей Чертом из группы «Пилот»? Ведь вы как-то обменялись довольно резкими высказываниями в отношении друг друга...

– Да особо никаких отношений нет. Как были приятельские, так и остаются.

Против чего именно выступает Творец?

– Константин Евгеньевич, а о чем вы думаете в самолетах?

– А о чем вы думаете в данную минуту? Можете сформулировать?

– Об интервью.

– А я о всяком-разном думаю, но это не зависит от того, где я нахожусь – в самолете или где-то еще. Как говорит моя жена, «мысли сами приходят мне в голову».

– Каким вы видите себя через 10 лет?

– 60-летним, если доживу.

– А ваш внутренний мир? Вы считаете, он может как-то измениться?

– Я прожил на этой земле уже полвека, и считаю себя достаточно сформировавшимся человеком. Поэтому ждать от меня каких-то резких скачков в сторону вряд ли стоит. Впрочем, поживем – увидим. Я не знаю, что будет. Дорога определена, и важно на этой дороге приблизиться к тому, по образу и подобию кого ты пытаешься строить свою жизнь.

– Вы счастливый человек?

– Да мне грех жаловаться, мне всего хватает.

– Вопрос к вам как к творческому человеку. Обязан ли творец противостоять среде, в которой он существует?

– Если он чем-то недоволен и с чем-то несогласен, то он не может иначе. Если мы действительно говорим о творце, который строит свою жизнь по образу и подобию настоящего Творца, то есть занимается сотворчеством. Естественно, все, о чем говорит человек, занимающийся сотворчеством, пережито сердцем. Поэтому если есть некий негатив, то стоит к нему прислушаться – против чего именно выступает Творец.

Я не врастаю. И меня не врастить

– Константин Евгеньевич, что вы думаете по поводу многочисленных конкурсов-«заводов» по производству звезд, с помощью которых осуществилось пророчество Энди Уорхолла о 15-минутах славы для каждого?

– Это шоу-бизнес, а мы к шоу-бизнесу отношения не имеем. Мы с ним идем даже не параллельно и пересекаемся очень редко – в основном тогда, когда у нас заканчивается запись альбома и этот альбом нужно продать. То есть, мы вступаем в такой малоприятный этап – переговоры. Но у меня в основном этим занимаются директора, поэтому я освобожден от таких контактов. Что касается конкурсов... Чем бы дитя шоу-бизнеса не тешилось, лишь бы не плакало.

– Вы не ощущаете вокруг себя пустоту в плане молодого поколения, в плане преемственности?

– Если вам любопытно, могу перечислить несколько коллективов, которые я считаю интересными и перспективными.

– Да, очень любопытно.

– Это санкт-петербургская группа «Дайте два», это нижегородская группа FPG и это московская группа Morbit. Все эти коллективы работают в абсолютно разных жанрах. Если говорить о рэпе, то это Гуф.

– Наступление поп-культуры, от которой в шоке многие комментаторы, культурологи, журналисты – это действительно так ужасно?

– Да я вообще считаю, что любой жанр имеет право на существование, если он востребован публикой. Как только публика перестает ходить на концерты, так сразу этот жанр перестает существовать.

– А проблема постепенного сращивания рок-музыки и поп-культуры вас не беспокоит?

– Нет. Я не врастаю. И меня не врастить.

Я очень часто езжу на метро

– У многих групп есть свои ритуалы, которые они выполняют перед выходом на сцену. А у вас?

– Перекреститься. Но это больше, чем ритуал. А так, никаких ритуалов нет – я просто выхожу на сцену и пою песни, вот и все.

– Вы не боитесь любви своих поклонников? Не боитесь, что вас просто разорвут?

– Я очень часто езжу на метро, и, видите, жив пока.

Толстой заблуждался...

– Как вы относитесь к творчеству Толстого и Достоевского?

– Достоевского я воспринимаю как человека, который все нашел. Толстого – нет. И тот, и другой – великие русские писатели. Не взирая на то, что, на мой взгляд, Толстой заблуждался. Я как читатель считаю, что к концу жизни Толстой утратил степень таланта, дарованного ему Господом, и стал посредственным публицистом, который замахнулся на написание нового Евангелия, что недопустимо человеку. А Достоевский к концу жизни стал очень цельным и собранным человеком. Также как и Гоголь.

– А из современных российских писателей можете кого-нибудь отметить?

– Я, к сожалению, не слежу и не читаю, поэтому ответить не могу. Наверное, есть. Наверное.

Жизнь на земле – это, конечно, не ад и не рай

– Константин Евгеньевич, по-вашему, рок-н-ролльная жизнь изначально предполагает отсутствие оседлости?

– Как было 25 лет назад, так и сейчас – мы к вам приехали на час.

– А как вы относитесь к героям рок-н-ролла, которые уходят в кино, театр, и так далее?

– Замечательно отношусь. Если есть талант, то почему бы себя не попробовать в каком-то другом жанре. У меня такой тяги нет. И другого таланта, к сожалению, тоже нет. Есть только один, ма-аленький такой... талантик.

– Жан-Поль Сартр в свое время высказал мысль, что жизнь на этой планете является кратковременным адом. Как вы относитесь к этой идее?

– К философии экзистенциализма я отношусь весьма скептически. Это несколько не мое. Жизнь на земле человек выстраивает себе сам – вот в чем заблуждение всех экзистенци... Мне не выговорить даже это слово! Это заблуждение всех «сартров». А Фридрих Ницше шагнул еще дальше и сказал, что Бог умер, и все такое прочее...

– И все позволено?

– Ну, естественно. И против чего очень талантливо выступал Достоевский. Жизнь на земле – это, конечно, не ад и не рай. И каждый человек получает ровно столько, сколько он хочет получить. Человек создан свободным, и в его право, простите за каламбур, не имеет права вмешиваться даже Бог, поскольку он так возлюбил людей, что даровал им полную свободу выбора. Полную! И вам, и мне, и всем остальным. И поэтому не надо пенять на кого-то, если что-то в жизни не так – только ты сам в этом виноват. Увидеть эти ошибки, вернуться назад, исправить их и больше не повторять – вот это задача. Для этого надо работать. А работать мы с вами не любим. Потому что мы очень ленивые. Все, без исключения...