Лежит в луже крови, одноклассники смеются. Папа мальчика, которого учитель истыкала циркулем, рассказал о травле сына

Отец третьеклассника, которого учительница истыкала циркулем, рассказал, что его сына травят в школе. Напомним, конфликт возник в поселке Малышева под Асбестом Свердловской области. От девятилетнего Сережи папа узнал, что классный руководитель Ирина Владимировна исколола ребенка иглой инструмента за то, что он поцарапал девочку.

На тыльной стороне ладони мальчика были ранки от 27 уколов. Это зафиксировали в травмпункте и сообщили в полицию. Под личным контролем Александра Бастрыкина СК расследует уголовное дело об истязании.

Следователи допросили свидетелей — учеников 19-й школы — и самого Сережу. Учительница продолжает работать в том же классе, где учится мальчик, признанный потерпевшим. В школе провели служебное расследование и объявили ей выговор. От работы педагога отстранять не стали, и дело до сих пор бесфигурантное. Подробности — в материале наших коллег из E1.RU.

Каждый день Сережа и учительница — основной возможный подозреваемый по этому делу — встречаются на уроках. Конфликтных ситуаций между ними больше не возникало, но, по словам Николая, отца мальчика, его сын столкнулся с травлей со стороны некоторых одноклассников.

— Стычки, ссоры с несколькими ребятами. То скинут вещи с парты, то выкинут его вещи из гардероба. Остальные ребята просто наблюдают. Тут он пришел из школы без обуви — уличные ботинки куда-то спрятали, найти не смог.

Да, на него жалуются, что он может обругать матом. Понимаю, что так нельзя. Но причины-то в том, что он уже не знает, как выплеснуть эмоции, протест. Затравлен и не умеет по-другому реагировать, не знает, как бороться. Вроде поиграть хочет с ребятами, поговорить, а слышит «отстань» — злится, — рассказал Николай.

По словам отца, никто не вмешивается, не заступается за ребенка.

— Учительница его, конечно, сейчас не трогает, просто игнорирует, не замечает. Дети это всё видят. Значит, им можно продолжать. Возможно, дети чувствуют и настрой родителей (часть родителей на стороне педагога. — Прим. ред.). Видимо, стараются всеми силами выжить его из класса, выдавить, — считает отец.

Отношения между Сережей и одноклассниками и раньше были конфликтными. Николай признаёт, что сын действительно очень активный, неусидчивый, хотя со школьной программой справляется вполне нормально. Но проблема, по словам отца, в том, что класс с подачи учительницы был разделен на три части: активистов, которые помогают следить за порядком, обычных учеников и изгоев.

Сережа попал в изгои, а конфликт, как говорит Николай, начался с противостояния его сына и активистов: мальчик не понимал, почему его сверстников наделили властью. Из-за этого случались постоянные ссоры. Зимой Сережа отказался сниматься на общее фото — сказал, что всем так будет только лучше.

После огласки истории с циркулем школе, судя по всему, рекомендовали проводить мероприятия по сплочению детей. На одном из них учеников попросили нарисовать рисунок на тему «Самый счастливый день нашего класса». После этого отцу передали рисунок сына с письменной рекомендацией на бланке школы: «Обратиться за консультацией к психологу».

Счастливый день Сережа изобразил так: он лежит в луже, закрашенной красным (видимо, подразумевается кровь), рядом — фигурки одноклассников с улыбками, у одной из фигурок в руках предмет, похожий на нож. Эту картинку мы не публикуем из этических соображений.

Николай признаётся, что в шоке от такого детского творчества.

Сейчас ребенок занимается в Центре социально-психологической помощи, а также тренируется в бассейне, чтобы энергия и активность ушли в нужную сторону. Николай выполняет все рекомендации специалистов. Кстати, нельзя сказать, что ребенок видит всех только в негативных тонах. Свою семью и других взрослых он рисует с теплотой: все с улыбками, держатся за руки.

— Даже следователя, который его допрашивал, и уполномоченного по правам ребенка он изобразил в позитивном ключе, с цветами, в светлых тонах. То есть он почувствовал какое-то участие к нему, хорошее отношение, — говорит нам адвокат Елена Розенберг, которая представляет интересы Николая и Сережи. — Не всё у него в черном цвете, просто он реагирует на отношение к нему. А по тому рисунку видно, что ребенок уже на пределе из-за нездоровой напряженной атмосферы в классе.

Детский омбудсмен Игорь Мороков рассказал, что держит эту ситуацию на своем контроле. Мальчик вместе с бабушкой и папой были у него на приеме. После встречи из аппарата обратились в прокуратуру и межведомственную комиссию с просьбой провести повторную проверку. По результатам первой пришел ответ, что всё разрешилось примирением сторон. Хотя, как мы видим, до примирения далеко.

— Сейчас напряжение спадет благодаря каникулам, — сказал нам Игорь Мороков. — Само по себе, конечно, ничего не разрешится, ситуация социально-педагогическая, к сожалению, запущенная. Но выходить из нее надо, надо искать варианты медиации в классе. В некоторых ситуациях, бывает, нужно менять школу. В этом направлении тоже думаем. Хотя надо понимать, что смена школы — не всегда единственный хороший выход.

К сожалению, мы не можем опубликовать мнение второй стороны этого конфликта. Классный руководитель Сережи Ирина Владимировна отказалась от комментариев, когда мы до нее дозвонились.

Как понять, что ребенок столкнулся именно с травлей? Где грань между простыми детскими конфликтами и буллингом? Допустима ли реакция педагога «сами разберутся»? Что делать, если школьник жалуется, что его третируют, родитель видит, что ему плохо, а педагог и сверстники уверяют, что он сам виноват?

Мы задали эти вопросы психологу Анастасии Береновой, соавтору книг по детской безопасности. Наш эксперт часто консультирует родителей, проводит тренинги по проблеме травли в детских коллективах, работает как с жертвами, так и с агрессорами. Ее советы могут пригодиться и родителям, и педагогам.

В первую очередь нужно понять, действительно ли ребенок столкнулся именно с травлей, ведь порой ее бывает сложно отличить от обычного школьного конфликта.

— Конфликт подразумевает равенство сторон, — поясняет Анастасия Беренова. — Возможно, это стычка или драка между двумя детьми. Еще пример: учитель поссорился, поругался с учеником, но после этого всё разрешилось благополучно. При травле нет конкретного предмета конфликта, а внутреннее напряжение снимается через какую-то ситуацию, и в ее основе лежит неправомерная агрессия.

При этом, если конкретный ребенок, выбранный жертвой, уйдет в другое учебное заведение, проблема для самого коллектива не решится.

— Всегда остается риск, что будут преследовать другого неугодного ребенка. Коллектив инфицирован таким подходом и может наброситься на другого, — отмечает психолог. — Когда я довожу это до родителей, в том числе родителей, чьи дети агрессоры или свидетели травли, люди начинают задумываться: как бы не пришлось уже своих детей оберегать от этого. А оберегать их нужно, работать нужно со всем коллективом.

Анализируя ситуацию в уральском поселке, Анастасия объясняет, что, когда одноклассники прячут личные вещи или делают что-либо исподтишка, у таких поступков есть конкретное определение — травля с помощью метода тайных диверсий. В подобных вещах прослеживается садистический компонент (получение удовольствия от переживаний жертвы).

Хотя, как говорит Анастасия Беренова, при обычных детских конфликтах не всегда требуется вмешательство взрослых. Начиная с четвертого-пятого класса дети должны уметь сами разбираться в своих конфликтах, так приобретается полезный жизненный опыт. Но дети должны понимать, что могут попросить помощи у педагога, если сами не справляются либо считают, что сторонний наблюдатель-медиатор лучше урегулирует конфликт.

— В любом случае сначала нужно обучить детей разрешать конфликты, и это тоже задача учителей или школьных психологов, иначе педагогам придется в будущем вмешиваться даже в мелкие ссоры. Но если внутри коллектива выстроена функциональная иерархия, если в отношениях детей всё благополучно благодаря поддержке взрослых, ребята действительно справляются с конфликтами сами. Ключевой момент тут — различить конфликт и травлю, — подчеркнула наша собеседница.

Еще один важный момент, который мы обсудили с экспертом: никогда нельзя обвинять жертву, и это аксиома.

— Хотя, действительно, есть наука виктимология (отрасль криминологии, которая изучает отношения между жертвой и преступником. — Прим. ред.), и там есть такое понятие, как виктимность поведения.

Например, пассивностью, робостью, забитостью. Или, наоборот, провокативным поведением. Но это не вина, а беда. Беда в том, что этот человек не всегда может управлять своим поведением, и это требует коррекции, в том числе через работу с психологом, семейную поддержку. Но вина только на агрессоре. В том, что он повелся на провокативное поведение и стал травить, преследовать, виноват именно агрессор, и он должен нести за это ответственность, — объясняет Анастасия.

Жертва же нуждается в поддержке, с ее бедой можно и нужно работать, меняя поведение.

— Насилие по отношению к ребенку со стороны взрослого никак нельзя оправдать. У него есть беда, с которой нужно работать. Профессионал должен понимать такие моменты, уметь воздействовать и не третировать ребенка. Тут мы видим травлю мальчика — судя по всему, она идет от педагога, который не знает, как выстроить взаимодействие с ребенком, — объясняет эксперт.

Анастасия также оценила рисунок Сережи как очень тревожный знак, метафору.

— Я бы рекомендовала немедленно обратиться к грамотному психологу, который работал с детьми с травматическим опытом, в том числе с жертвами травли. Кстати, часть психиатров и клинических психологов считают, что травля оставляет серьезные последствия для психики, иногда даже большие, чем потеря родителя. Когда я услышала это от психиатра, для меня самой это было открытием. Травлю многие игнорируют, ребенок часто остается с бедой один на один, а в случае горя, которое все понимают, его поддерживают, — отмечает психолог.

— Почему попытки «сдружить», оздоровить класс с помощью разных мероприятий в конкретном случае так и не помогли?

— Потому что в таких случаях ни в коем случае нельзя «объединять» класс! Это просто табу. Очень хочется донести эту информацию и до педагогов, и до ПДН, и до всех работников системы образования. Если в классе не отрегулированы на ценностном уровне понятия дружбы, взаимопомощи, принятия инаковости — если всего этого нет, происходит следующее.

Сначала нужен комплекс мер, направленных на смену идеологии в классе, это в том числе работа с родителями. В каких-то случаях ничего не изменится без смены токсичного руководителя. То есть сначала ценности — потом сплачивание. Если же всё ограничивается формальными мероприятиями по «сдруживанию» класса, я бы порекомендовала поменять учебное заведение. Не потому, что ребенок не прав, а потому, что нужно выйти из ситуации победителем. А победитель — тот, кто выбрал вариант, который считает лучшим, — дополняет Анастасия.

Также психолог неоднозначно оценивает такие репрессивные меры, как постановка на учет в ПДН.

— Путь запугивания не всегда действенен, — уверена она. — Поставили на учет — какая-то галочка, что меры приняты. На мой взгляд, это может помочь, если травля ушла в садистический компонент, идет явное агрессивное издевательство над жертвой. Но, если, помимо этого, не будет принят комплекс мер, это только озлобит всех и не разрешит ситуацию.

Наш эксперт объясняет, что в таких ситуациях отцу мальчика и другим родителям, кто столкнулся с подобным, в первую очередь нужно успокоиться, выйти из состояния растерянности, шока и почувствовать опору внутри себя. Для этого, возможно, понадобится помощь психолога.

Во-вторых, нужно понять для себя, как действовать дальше, готовы ли вы отстаивать свою позицию в этом учебном заведении или решите поискать другое.

— Я бы прямо спросила ребенка, чего он хочет сам. Надо посмотреть, насколько вы как взрослый можете ему помочь в решении ситуации. Например, в моей практике был ребенок, который говорил: «Я хочу победить своих обидчиков, научиться навыкам словесной самозащиты и остаться в этом коллективе».

Нужно уважать любое решение. Самое правильное решение — то, которое приведет к благополучному выходу из ситуации. Впереди каникулы, есть время успокоиться и взвешенно всё решить, — объясняет специалист.

Мы рассказывали историю Николая. Он многодетный одинокий отец, кроме родного сына Сережи воспитывает еще двоих приемных детей своей бывшей гражданской жены. Женщина лишена родительских прав. Чтобы братья Сережи не попали в детдом, Николай взял их в семью.

Также прочитайте колонку Анастасии Береновой о том, как справиться с детским насилием и что делать, если один ребенок терроризирует весь класс.